Роман Суржиков - Лишь одна Звезда. Том 1
Потом я попала ко двору, и поняла, в чем разница. А сейчас как-то снова позабыла. Этого я не скажу отцу, лишь тебе: когда не будет на западниках клейма «враги», я смогу полюбить их. Не только Морана – всех. Во мне кровь Янмэй… но душа Запада.
Еще я думала: двадцать четыре монастыря. Чтобы проверить все, нужно проехать шесть тысяч миль. Наверное, год в седле. Если бы Моран стал моим спутником, это был бы год вдвоем, бок о бок, в постоянной дороге.
Черт возьми, я не могла вообразить ничего прекрасней!
* * *
На какой-то день (четвертый, кажется) отец позвал меня к себе. С ним был Косс, они пили вино и усмехались.
– Садись, доченька! Вот, пей, если хочешь.
Отец спросил, не в обиде ли я, и я назвала себя дурочкой, сказала: сама заслужила. Он ответил:
– У нас большая радость, мы позвали тебя поделиться. Западники пошли на уступки.
– Они еще здесь?
– Да, и с каждым днем все сговорчивей. Видно, крепко их напугала дружба Короны с Севером!
Лорд Косс вступился и пояснил:
– Мы применили стратегию выжидания: каждый день просто кормим и поим их, говорим приветливые речи, но ничего не обещаем. Дикари понимают, что мы не станем лебезить, но им-то союз о-оох как нужен! Потому они терпели, сколько могли, а теперь уступили.
– Как уступили? – спросила я.
– Предложили проложить прямую дорогу поперек Полариса! От нас через Пастушьи Луга и Рейс – прямиком к западному побережью. Дорога будет под постоянной охраной графских войск, а если захотим, то поставим еще свои форты. Наши купцы смогут без страха торговать на западном берегу, а ведь туда ходят корабли с Севера! Выйдет торговый маршрут в обход Короны и Южного Пути. Наши специи потекут прямиком на Север, а граф Рейс просит ничтожную пошлину, просто смехотворную!
– В чем его выгода? – спросила я, уже привычно ища подвох.
– Ни в чем, кроме союза с нами! Литленд – славная земля, к нам прислушивается столица, нас уважают феодалы, мы – рода Янмэй! В союзе с нами и дикари поднимутся. Наконец-то они это поняли!
Меня покоробило от его надменности. Лорд Косс – хороший политик, но вряд ли он собьет яблоко стрелою с полусотни шагов. И ему точно не хватило бы храбрости самому поехать на переговоры прямиком в стан врага.
– Вы ударили по рукам? – спросила я.
– Мы послали голубей в Бэссифор, ждем ответа от герцога Уилласа.
Тут я услышала «но». Отец не проронил его, однако я поймала.
– Но?.. В чем дело?..
– Предложение западников заманчиво, – сказал Косс, – но то, другое, лучше. Хорошо бы графу Рейсу добавить еще что-нибудь на чашу, чтобы перевесить в свою сторону.
– Понимаешь, доченька, – добавил отец, – мы сейчас в таком удачном положении, что выбираем между двумя путями, и каждый сулит немалую выгоду. За нашу дружбу идет торг – аукцион. Можем выиграть очень многое!
– Постойте-ка…
Я отставила вино и налила себе из кофейника. Там была самая гуща со дна, чертова горечь – что надо!
– Постойте-ка. Рейс, наш давний кровный враг, предлагает дружбу. Я верно поняла?
– Конечно, доча. Ты – умница!
– Помимо дружбы, он обещает торговую прибыль и защиту наших караванов. Правильно?
– В точности так!
– Тогда почему вы ищете еще какой-то выгоды?! Разве мир сам по себе – не ценность? Когда враг становится другом – разве это малая выгода?!
– Что ты, доча, что ты!.. – папа всплеснул руками и глянул на Косса: поясни, мол.
– Мы смотрим на это с иной точки зрения. Кочевники Рейса десятилетьями устраивали набеги на нас и нанесли огромный совокупный урон, не говоря уже о множестве погубленных жизней. Естественно, что мы желаем получить отплату, возмещение ущерба. Простого мира недостаточно, граф Рейс должен понять, что теперь мы задаем правила, а не он. Тем более, в той ситуации, когда у нас есть…
Папа остановил его жестом. Я догадалась, что речь шла о письме. Что же за всемогущая бумага, тьма бы ее?..
– Ладно, доченька. Так или иначе, нам нужен ответ Уилласа. Без его слова мы не примем мир Рейса и не отвергнем. Но сам факт уступок уже радостен! Сделали шаг навстречу – сделают и второй, верно?
– Еще бы! – истово закивал лорд Косс.
– Хочешь чего-нибудь, доченька?
Я хотела. Кроме того, чтобы они забыли свое торгашество, хотела еще другого.
– Папа, сколько у тебя людей здесь и в столице?
– Воинов?
– Да.
– Человек полста.
– Можешь дать мне половину из них на месяц?
– Что ты! – папа засмеялся. – Хочешь взять штурмом Алеридан?
И вдруг сообразил, что я не шучу.
– Глория Нортвуд в беде, ей нужна моя помощь. Она в монастыре Ульяны Печальной, не знаю, в каком именно. А их в Империи двадцать четыре.
– Она не нуждается в помощи, – отрезал отец. – Я читал ее письмо.
– Нуждается, – сказала я. – Глория пишет: «вспоминаю мгновения, проведенные вместе, особенно – бал и прогулку в лесу». Это те случаи, когда я очень помогла ей. Намек на то, что и теперь нужна помощь.
– Намек?.. Хочешь сказать, Глория писала письмо тайком от матери?
Я именно это и сказала. Отец ответил:
– Если ты еще раз упомянешь это письмо, я отберу и сожгу его. Глория – дочь и вассал графини Нортвуд. По любым законам любой земли мы не в праве влезать в их отношения. Тебе это ясно?
– Мне также ясно, что она в беде.
– Я ей сочувствую, – сказал отец. – И ничего больше.
* * *
Меня выпустили на свободу и даже пригласили за общий стол с послами Рейса. Порадовалась бы этому, если б не двойное дно. Подвох вот в чем: я – не я, а живой намек, послание. Пока дикари упирались, меня не было в трапезной. Одни мужчины за столом, это значило: Литленд готов показать зубы. А теперь послы уступили – и вот, как символ оттепели, я снова сижу рядом с ними. Поощрительное яблочко для лошади…
Западники держались странно: как-то скованно. Нет, говорили они громко, как прежде, если смешно – хохотали, если хотели посмотреть – глядели прямо в глаза. Но чего-то им недоставало, я ощущала. Позже поняла, чего именно: послы не знали, что им чувствовать. Унижение ли от уступок врагу? Радость ли от будущего мира и успешного противостояния Северу? Злобу ли к отцу и лорду Коссу, что все тянут с ответом?.. Тем, кто жил при дворе, привычно испытывать много чувств одновременно, и какие-то из них скрывать, другие – показывать, а о третьих – говорить. Но западники были сбиты с толку. Мне стало их жаль.
После обеда прогуливалась во дворе, и меня позвали:
– На несколько слов, красавица.
Синеглазый Моран был не один, с ним вместе – граф, грозный Дамир Рейс. Заговорил именно граф:
– Моран сказал, ты – достойная девушка.
– А до его слов вы имели причины сомневаться?
– Ты – дочь Литлендов.
Граф не дал мне времени ответить на выпад и сразу продолжил:
– В день нашего приезда твой отец получил письмо из Фаунтерры. Мы видели, как прискакал курьер. Скажи нам, о чем письмо?
Конечно, я рассмеялась ему в лицо. Дамир Рейс оскалился, обнажив гнилые зубы.
– Твой отец и этот шакал Косс скрывают письмо, но ведут себя так, будто держат отравленный кинжал за спиной. Подают правую руку, а в левой сжимают клинок. Скажи мне, благородная, ты бы говорила с человеком, который так поступает?
«Благородную» он выцедил сквозь зубы, с презрительной насмешкой. Но и надежда промелькнула в голосе. Я растерялась.
– Мы не просим о подлости, – добавил Степной Огонь. – Лишь хотим поговорить честно. А здесь никто, кроме тебя, на это не способен.
– Не знаю, что было в письме, – честно ответила я.
Говорят, голуби влюбляются на всю жизнь, никогда не меняют пары. Я бы так не смогла. Есть чудовищная несвобода в том, чтобы принадлежать кому-то накрепко, пожизненно, как родовое владение или лошадь, или хуже: как рука или нога. Но есть в этом также величие жертвы. Лишь сильная душа способна на такое самоотречение… и тем больше тяжесть утраты.
Перед закатом две птицы прилетели в Лейси; шурша крыльями, уселись на жердь голубятни. В иное время я бы думала о любви и о себе, о странном и страшном времени, когда стану чьей-то пожизненной голубкой. Но сейчас и птицы имели двойное дно. Герцог Уиллас прислал ответ. Паук в центре паутины подергал за нити, передавая свою волю.
Позже, когда в небе стояла луна, новые птицы вспорхнули к небу. В чем был их смысл? …Боги, как можно так думать! Каков подтекст любви, в чем смысл птиц… Что со мною? Кем я стала?! Однако я думала именно так и понимала: смысл голубей – в их числе. Восемь.
Герцогство Литленд отделяет от Рейса священная река Холливел. На ней имеются четыре брода – я рассказывала тебе о них. При каждом броде – наша крепость. Когда хотят, чтобы известие было доставлено надежно, шлют двух голубей, а не одного. Отец отправил весть во все пограничные форты.
